Слеза Большого водопада - Страница 19

— Господин Кулановский меня извинит, — Оссолоп пожал плечами и тоже поспешил прочь.

Евгений остался наедине с затухающим океаном.

«Извинит, разумеется, извинит. Отчего же вас не извинить, господин Оссолоп, только что получивший по лбу и в лоб. Пора и нам на боковую, комедия закончилась. Чем же девочка меня потрясла? Внешность? Ну нет, у нас в институте Тереза Кондратюк, например… Так что же? Темперамент? Что такое темперамент? Мне, говорят, не хватает темперамента. Гм, что же такое темперамент? Определим его как энергию, расходуемую на выполнение работы. Вполне научное понятие. Хотя, пожалуй, лучше будет назвать темпераментом общий энергетический уровень организма. Сравнить безработного холерика и безработного меланхолика. Энергия, энергия… Пьяный более темпераментен, чем трезвый. Учесть стадию опьянения. Темпераментному человеку живется приятнее. Разве приятнее? Ведь он не знает другого темперамента и не способен сравнивать… А куда я, собственно, иду?» Вопрос был задан вовремя. Женя увидел, что он попал в незнакомую часть корабля.

Узкий длинный коридор. Болышие белые двери кают с черными номерами. Надраенные латунные ручки дверей. Латунь и медь — металлы парадов и торжеств. Бей, барабаны, бей!

В дальнем конце коридора возникла уже знакомая фигура.

«Нет, нет, не может быть. Такого не бывает. Или такого быть не должно.

Бывает, бывает. Видишь, она сама идет прямо к тебе. Она сама, ты же хотел ее видеть? Ты, кажется, собирался общаться с ней? Вот тебе случай, неповторимый, учти! Не упусти мгновение!»

— Сеньорита, какая встреча! — фальшиво изумился Евгений. — Надеюсь, вас никто больше не беспокоил? — от волнения он не заметил, что говорит по-русски.

— Я не могу там одна сидеть, понимаешь, рыжий? Под дверью все время ходят, постукивают, и мне страшно, — на родном языке ответила бразильянка.

— Конечно, конечно, жаль, что я не силен в португальском.

— Мама мне запретила приходить к ней, а я боюсь, боюсь туда возвращаться. Я никогда не бывала так долго одна, а здесь еще эти свиньи все время лезут.

— Может быть, мы найдем какой-нибудь нейтральный плацдарм для общения, например английский язык? Вы говорите по-английски?

— По-английски? Мало. Кое-что. Ты знаешь английский? Ты англичанин?

Общение двинулось вперед семимильными шагами. Бай-бай Евгения Кулановского отодвинулось на неопределенное время. Его существование на «Святой Марии» приобретало смысл.

Вечер — прелесть. Он ласкал, обнимал, обнадеживал. И океан совсем не такой плоскогрудый. В нем было все, что нужно. Вспыхивающие гребни. Серебристые облака на невидимом горизонте. Влажное дыхание. Холодные мелкие брызги в лицо.

«…Он ничего, этот рыжий. Тихий. Мурлычет непонятно и все улыбается. И не лезет. А по-английски говорит плохо».

Оставим их.

15

Оссолоп с облегчением вздохнул.

«Наконец-то эта девчонка убралась из каюты! Я бы не хотел встретиться с ней второй раз. Разумеется, реванш за мной, но только не сейчас. Я уже не пьян, таблетки действуют отлично и мгновенно, но к черту помехи! Моя цель — Дик Рибейра. Если я это сделаю раньше шефа, то… ситуация приобретет неожиданную окраску. Уважаемый учитель, вы останетесь великим и единственным, но, но… десять тысяч но! Ваши проповеди продолжают потрясать, И умилять слушателей, вас приветствуют, вами восхищаются тысячи поклонников и поклонниц. Отели, церкви, стадионы рукоплещут вам, нередки случаи, когда обожатели уносят вас с кафедры на руках, оставляя в пальцах клочья ваших брюк. Трам, тарарам, бум! Тик-так, тик-так, часы бьют полночь, из-за занавеса появляется безответственная фигура вашего ответственного секретаря — и вы уже не фюрер, не владыка. Вы марионетка, дорогой учитель! Ма-ри-мари-мари-оне-марионеточка! Марионеточка-кокеточка, на веревочке висишь, все, что надо, говоришь. А веревочку дергает некто в вуали… Фу черт, все же голова болит. Как проникнуть в четыреста первую? Если Рибейра там, может быть, он откроет?» Оссолоп осторожно подергал ручку четыреста первой каюты. Дверь не поддалась. Он постучал. Из каюты — ни звука.

«Если великий Дик Рибейра отсутствует, то, может быть, мы познакомимся с его бытом путем непосредственного осмотра? Кое-какие детали быта могут стать путеводной нитью Ариадны. Но проникновение без разрешения хозяина рассматривается в некотором роде… Ничего, не застукают. Скажу, ошибся каютой. Прикинусь пьяным. Сдала ли девчонка ключ? Сдала. Ах умница, ах прелесть! Прощаю тебе все. Побои прошлые, побои грядущие, побои настоящие. Все тебе прощаю за то, что, уходя, ты повесила ключ от четыреста первой каюты на доску. А теперь стянуть его из-под носа портье ничего не стоит. Телефонный звонок… так… портье отвернулся… готово».

Оссолоп прошел по коридору в дальний конец, где была каюта Дика.

«Дрожат колени. Дрожат руки. Весь дрожу. Великий миг. Светлая минута. Пир угнетенного. Но… но… не будем гнать картину! Может, все липа? Цифру „401“ я услышал еще в Белене, когда шеф вернулся от Толстого Педро. Да и девчонка его упомянула, а затем сюда прискакала. Но чем черт не шутит! Терпение, Джимми, терпение».

Оссолоп, слегка побледнев, вошел в каюту и быстро запер за собой дверь.

«Теперь сюда не войти без стука. Ключ-то все-таки один. И этот ключ здесь, под рукой, на столе. Приступим к тщательному и кропотливому осмотру. Немножко передохнуть. Один глубокий вздох, второй. Приседание. Асана по системе йогов. Как будто убрались круги из глаз. Итак, приступим».